Что вижу, о том пою: музыкальное хобби

Кто как, а я в артистки подалась. Вернее, в певицы. А что делать, если каждый день по телевизору такие таланты показывают.

А я еще в детском саду хорошо пела. Помню, воспитательница гладила меня по головке и приговаривала:

— Красота ты моя голосистая.

Вот и пойдем петь.

Так как я живу в Австралии, я пошла пробоваться в местных хорах. В одном моим акцентом были очень недовольны и предложили устроить трудный экзамен. Я испугалась и бегом оттуда. И потом все так строго, стоять на ногах  два часа без перерыва.

В другом хоре музыкантша не улыбалась, что как-то не подходит для солнечной Австралии.  Лицо такое печальное и  мне стало неуютно. Здесь все улыбаются, независимо от настроения и от уровня жизни. Бездомные спят на улице со счастливой улыбкой.

Наконец, я определилась. Молодая симпатичная девушка, смешливая и дружелюбная. Она улыбнулась, показав ямочки на щеках и с энергией замахала  руками:

— О, конечно, вы сможете петь. У вас все получится, даже не сомневайтесь.

А ведь еще и  не прослушала меня. Только приходи, сделай  одолжение.

Это мне подходит. Требования невысокие, учительница милашка — то, что я искала.  Энергия от нее разлетается в радиусе трех метров, и бабушки-хористки купаются и светятся в ней.

Теперь о хоре.

Австралийские бабушки, как же я вас люблю! Говорят, старость – дело наживное. Все туда идем. Но у капиталистов особенная старость. Это называется по-другому: свое отработали, можно оторваться по полной программе.

Они танцуют и вяжут, с удовольствием проигрывают деньги в казино и наслаждаются вкусом пива в питейных заведениях. А как путешествуют!  И в караванах, и на шикарных лайнерах, и на своих машинах — только бы не сидеть дома.

Вот в такой веселый хор имени Пятницкого я и попала. Внимательно присматриваюсь.  Бабушки все, как один, в очках, сморщенные и старенькие, с седыми волосами. Здесь не принято возрастным дамам закрашивать седину – здоровье дороже.

Ну, а про косметику я вообще молчу. В жару косметикой не пользуется никто, только куда-нибудь на юбилей, день рождения или на концерт. Но… бывают и исключения.

Моей соседкой оказалась молодящаяся блондинка Дженни, лет этак не понять – то ли 60, а может и за 80. Но не важно. Она получилась из разряда исключений.

Маникюр, педикюр, румяна и бриллианты – все в полном наборе. Человек вышел в свет.

Ничего, что в ушах прибор для плохо слышащих, то есть глухая.  Она его достает, когда надо, вставляет в уши и поет. Никаких проблем!

А голосок какой чудесный — я заслушалась и старалась подтягивать ей изо всех сил.

Я держу бумаги с нотами поближе, потому что я близорукая, а австралийка норовит подальше их отодвинуть. Дженни — дальнозоркая.  Так и поем: туда-сюда бумажка ходит. Кто сильнее потянет.

Потом Дженни сделала операцию на оба глаза и вообще от меня подальше отодвинулась.

— Завтра мы выступаем в церкви, — объявила музыкантша.

— Ура, — радостно загалдели пожилые хористки.

Это хорошее дело. Хоть нарядиться можно, а то одеваться красиво некуда, все шорты да футболки в жару.

Губки подкрасить, драгоценности с красивыми камнями одеть, а заодно показать свои таланты. Как тут не веселиться!

Оказывается, 25 июля наступает второй Кристмас, то есть Рождество, конец зимы.  Если везде в мире одно рождество, здесь получается два.

И вот наш небольшой хор собирается давать концерт.

Меня не взяли, конечно. В ноты не попадаю, слова пою с сильным акцентом, да еще попробуй их выучи. Песен набралось в коллекции около 20.

Вчера к нам в хор приехала дама с почти русским именем Элизабет, по-нашему Лиза.  Мне про нее уже говорили.  Она местная достопримечательность, а увидела я Элизабет первый раз.

Худенькая, в очках, все ноты и все слова песен видит. А как поет?! Я стояла недалеко от нее, так как моя молодящаяся соседка Дженни сбежала.  Низкий приятный голос. Она даже поняла мой русский акцент. Удивительно.  Другие вообще не понимают.

Бабушке-певице Лизе — внимание, держитесь за стул — 95 лет! А вы говорите-годы. Разве это старость?

И домой Элизабет покатила сама. Сама пришла, и сама ушла на инвалидной коляске. Никто ее не встречал и не провожал. Наверное, и в машину загрузится самостоятельно и я не удивлюсь, если порулит  домой.

Итак, мы поем, а после пьем чай, кофе с печеньем (и это на ночь!) и расходимся, потому что уже глубокая ночь, 9 часов вечера.

Вот так бабуси гуляют! И умирать-то некогда!

В последний мой приход музыкантша вспомнила про меня и, наконец-то, проверила мои вокальные данные.

— Вы можете пропеть за мной? — с милой улыбкой спросила она.

— Конечно, могу, с удовольствием!

Оказалось, я пою и высоко, и низко. Короче на два голоса тяну и буду сидеть на двух стульях.

Как и все, что происходит в моей суматошной жизни. Живу на две страны, говорю на двух языках, попеременно забывая и тот, и другой.

Так же и в хоре получилось. А мне без разницы, лишь бы петь.

Говорят, в России все песни или блатные, или очень грустные, а здесь-то — не лучше. Как затянут свои английские хоровые  на четыре партии, не понимаешь, где вступать и что петь -“A капелла,” например или ”I believe.” Я не эксперт в музыке, но про себя думаю, как такое можно вообще петь?

В перерыве я подошла к стенду в холле. И опять прикол. Объявление:

— Приглашаются все желающие танцевать. Можно приходить со своими инвалидными колясками( wheelchairs).

Моему изумлению не было предела. Это как так танцевать?

Ну если петь, все более-менее понятно, сидишь на коляске, да и пой. Даже физкультурой заниматься на коляске можно, видела своими глазами. А как же танцевать-то?   Всякие па выделывать?

Я не поверила своему переводу и перепросила пожилых австралиек. Они пожали плечами, мол, не знаем.

Ну уж если дамы танцуют на инвалидных колясках, а в хоре поют глухие и слепые, так чего же мне бояться? И я научусь.  И стану звездой местного масштаба, как австралийский певец Гай Себастьян или Дэми Им (вверху на фото).